- Большая пятерка черт характера предсказывала повседневные личностные и аффективные состояния в пяти культурах.
- Люди чаще проявляли положительные полюса черт из Большой пятерки в ситуациях с большей автономией.
- Взаимосвязи между чертами характера и положительным аффектом, как правило, полностью определялись личностными состояниями.
- Культурные различия в силе взаимосвязи между признаками и состоянием были ограниченными.
- Культурные различия не были вызваны индивидуализмом–коллективизмом, диалектизмом или культурной замкнутостью.
В соответствии с теорией признаков и методом плотного распределения (Fleeson, 2001), Большая пятерка признаков предсказывала личностные особенности и влияла на их состояние в течение 20 дней в пяти культурах. Воспринимаемая автономия в повседневных ситуациях не уменьшала силу взаимосвязи между чертами характера и состоянием, но индивиды чаще проявляли положительный полюс черт "Большой пятерки" в ситуациях, в которых они ощущали большую автономию. В соответствии с моделью динамической медиации (Wilt, Noftle, Fleeson, & Spain, 2012), взаимосвязи между экстраверсией, приятностью и открытостью опыту и состояниями позитивного аффекта, как правило, полностью опосредовались соответствующими личностными состояниями. Культурные различия в силе взаимосвязей между чертами характера и состоянием были ограниченными и не объяснялись культурными различиями в индивидуализме–коллективизме, диалектизме или тесноте.
Вступление
В настоящем исследовании мы рассматриваем фундаментальный вопрос психологии личности — как черты характера проявляются в повседневном поведении и влияют на людей (Funder, 2009, Furr, 2009). Хорошо известно, что черты характера предсказывают глобальные результаты, такие как физическое здоровье, субъективное благополучие, удовлетворенность работой и производительность (Денев и Купер, 1998; Озер и Бенет-Мартинес, 2006). Однако менее ясно, как черты характера проявляются в повседневном поведении и влияют на него (Fleeson & Gallagher, 2009). Исследования по этой теме могут расширить наше понимание происходящих внутри человека личностных процессов и способствовать достижению важной цели - интеграции структурного (характерного) и процессного подходов в психологии личности.
Другой важный, но нерешенный вопрос заключается в том, проявляются ли черты сходным образом в разных культурах. Культурологи предположили, что в некоторых культурах влияние черт на поведение и аффект может быть снижено (Маркус и Китаяма, 1998; Триандис, 1995). Целью настоящего исследования было изучить, как черты "Большой пятерки" проявляются в повседневном поведении или состояниях личности в различных культурах, а также связь таких состояний личности с повседневным аффектом. Основной теоретической основой для исследования является подход к распределению признаков по плотности. Мы также опираемся на теорию культурной психологии, чтобы сформулировать гипотезы о культурных различиях.
В подходе, основанном на распределении по плотности, проявления черт характера в повседневном поведении характеризуются в терминах состояний личности (например, экстраверсии, сговорчивости), которые отражаются в принятом поведении. Индивидуальные различия характеризуются с точки зрения распределения свойств этих личностных состояний с течением времени. В то время как все индивиды проявляют значительную внутрииндивидуальную изменчивость в этих состояниях с течением времени (которая может быть представлена стандартным отклонением их плотного распределения), общий уровень черт индивидуума может быть представлен средним значением плотности распределения личностных состояний. Одним из преимуществ характеристики повседневного поведения с точки зрения личностных состояний является то, что исследователю не нужно выявлять и оценивать конкретные формы поведения, которые могут отражать интересующую черту, как это делается, например, в рамках частотного подхода act (Buss and Craik, 1983, Church et al., 2007). Например, вместо того, чтобы сообщать о конкретном экстравертном поведении, проявляемом в данной ситуации (например, при взаимодействии с другими людьми, выражении своего мнения), участники указывают на свой уровень экстраверсии, оценивая свою общительность, разговорчивость и т.д. в данной ситуации во многом так же, как они оценивают свою общую черту экстраверсии. То есть поведение характеризуется в терминах сиюминутных или кратковременных состояний личности, которые имеют практически то же содержание, что и связанные с ними черты.
В западных культурах имеются убедительные доказательства того, что личностные черты проявляются в соответствующем поведении в лабораторных условиях (Боркенау и др., 2004, Фундер и др., 2000) и в натуралистических условиях (Черч и др., 2008, Мел и др., 2006, Московиц и Зурофф, 2005, Ву и др.). Кларк, 2003). В этих исследованиях конвергентные корреляции между чертами характера и совокупным поведением варьировались примерно от 20 до 50%. Наиболее релевантными для настоящего исследования и подхода, основанного на плотном распределении, являются исследования, в которых изучалась способность черт характера предсказывать состояния личности в ходе выборочных исследований опыта. Например, в канадской выборке Хеллер, Комар и Ли (Heller, Komar, Lee, 2007) обнаружили хорошие сходящиеся и дискриминантные взаимосвязи между чертами "Большой пятерки" и личностными состояниями, собранными в течение 10 дней по три отчета в день. Флисон и Галлахер (2009) обобщили результаты 15 исследований, проведенных на образцах из США. В ходе мегаанализа, объединяющего все наборы данных, признаки "Большой пятерки" обеспечили умеренное предсказание отдельных состояний личности (диапазон r = .18-.37) и сильное предсказание как среднего (диапазон r = .42–.56), так и максимального (диапазон r = .34–.54) распределения плотности для соответствующей Большой пятерки личностных состояний. Эти результаты показывают, что при анализе поведения с течением времени корреляции между чертами характера и поведением могут превышать уровень .30-.40, который был предложен в качестве верхнего предела прогнозирования личности (Mischel, 1968, Ross and Nisbett, 1991). Флисон и Галлахер также обнаружили, что максимальный уровень состояния, но не медиана, режим и минимум распределения плотности значительно коррелировали с соответствующим признаком, когда контролировался средний уровень состояния. Основываясь на этих результатах, Флисон и Галлахер пришли к выводу, что “статус признака, оцениваемый с помощью опросника, в первую очередь отражает среднее проявление признака у индивидуумов, но также предоставляет независимую информацию о максимальном проявлении признака в поведении” (стр. 1106).
Несмотря на ограниченное число доступных исследований на выборках из Северной Америки, они убедительно подтверждают подход к распределению признаков по плотности и служат стандартом сравнения для кросс-культурных исследований.1 Однако только кросс-культурные исследования могут сказать нам, предсказывают ли черты характера состояния личности или повседневное поведение лучше в одних культурах, чем в других, к этому вопросу мы вернемся позже. В соответствии с подходом к характеристикам, мы ожидали, что черты личности будут предсказывать соответствующие состояния личности, по крайней мере, в умеренной степени, во всех культурах.
Гипотеза 1
Во всех культурах Большая пятерка черт характера в определенной степени предсказывает соответствующие состояния личности в повседневном опыте.
Как специалисты по характеристикам, так и специалисты по социальной когнитивной теории (Ickes et al., 1997, Mischel, 1977) предположили, что черты характера лучше предсказывают поведение или личностные состояния в ситуациях, которые позволяют индивидам проявлять свои черты более автономно, в отличие от “более сильных” ситуаций, которые накладывают большие ограничения на поведение. В значительной степени этот прогноз подтверждается литературой, посвященной эффективности работы. Например, в выборке из США Баррик и Маунт (Barrick and Mount, 1993) обнаружили, что степень автономии в работе отдельных людей снижает влияние экстраверсии, добросовестности и уступчивости на эффективность работы, согласно оценкам руководителей. В ходе мета-анализа Мейер, Далал и Боначчио (2009) обнаружили, что корреляции, связывающие добросовестность с производительностью, были выше для профессий, которые классифицируются как имеющие меньше ограничений и более гибкие последствия. Однако эти исследования включали глобальную оценку успеваемости и не рассматривали соответствие между чертами характера и повседневным поведением или состояниями личности.
Более непосредственное отношение к этому имеет исследование Шермана, Нейва и Фандера (2012), которые обнаружили, что общая согласованность между чертами характера индивидов и их поведением была выше в ситуациях, которые были “слабыми” и предоставляли большую автономию. Однако соответствие между чертами характера и поведением не было достоверно сильнее в слабых или автономных ситуациях, когда исследователи сопоставляли отличительные черты и профили поведения участников, которые контролировали нормативные черты и профили поведения. Наконец, в серии выборочных исследований опыта Флисон и Уилт (Fleeson and Wilt, 2010) обнаружили, что соответствие между чертами характера и состояниями личности не связано с большей воспринимаемой аутентичностью или ощущением того, что действия человека выражают его истинное "я" — принцип, аналогичный автономии. Напротив, участники сообщали о большей экстраверсии, приятности, добросовестности, эмоциональной стабильности и открытости для переживания состояний в ситуациях, которые воспринимались как более аутентичные, независимо от их собственных черт. Это наводит на мысль о возможности того, что воспринимаемая автономия — вместо того, чтобы снижать силу взаимосвязей между чертами характера и состоянием - будет связана с повышением уровня положительных полюсов Большой пятерки личностных состояний. Тем не менее, учитывая значимость “гипотезы сильной ситуации” в литературе (Cooper & Withey, 2009) и ее важность как для теории личностных качеств, так и для социально-когнитивной теории, мы проверили следующую гипотезу умеренности.
Гипотеза 2
Во всех культурах взаимосвязь между чертами характера "Большой пятерки" и соответствующими состояниями личности будет сильнее в ситуациях, воспринимаемых как более автономные.
Хотя связь между чертами характера и аффектом хорошо изучена в западных исследованиях (Коста и Маккрей, 1980, Денев и Купер, 1998, Уотсон и Кларк, 1997), большая часть исследований включала разовые глобальные отчеты, а не отчеты о ежедневном аффекте в выборочных исследованиях опыта. Опираясь на подход, основанный на распределении плотности, Уилт и др. (2012) предложили динамическую опосредующую модель взаимоотношений между чертами характера и аффектом, в которой связь между экстраверсией черт характера и позитивным аффектом обусловлена, по крайней мере частично, склонностью экстравертов проявлять больше экстравертного поведения (т.е. испытывать больше экстраверсионных состояний) в своей повседневной жизни, что, в свою очередь, приводит к чтобы более позитивно воздействовать на государства. Уилт и др. они противопоставили свою модель известным объяснениям взаимосвязи черт характера и аффекта, связанным с темпераментом или конституцией (например, Депью и Коллинз, 1999, Гросс и др., 1998, Розенберг, 1998), которые связывают индивидуальные различия в позитивном аффекте со стабильными индивидуальными различиями в нейробиологических субстратах и, по-видимому, подразумевают, что экстравертность личности зависит от ее характера. повседневное поведение не имеет отношения к количеству испытываемого положительного эффекта.
Применительно к экстраверсии и позитивному аффекту (PA) модель динамического опосредования предсказывает, что “(а) индивиды с более высокими показателями экстраверсии черт характера склонны к более экстравертированным состояниям, (б) экстравертированные состояния вызывают состояния PA, и (в) накопление состояний PA приводит к более высокому общему результату". опираясь на показатели признака PA” (стр. 1209). Первое звено в модели согласуется с подходом к распределению признаков по плотности (Fleeson, 2001, Fleeson and Gallagher, 2009). Вторая связь подтверждается исследованиями в США, в которых состояния экстраверсии предсказывали положительный эффект (Fleeson et al., 2002, Heller et al., 2007, Wilt et al., 2012). Хотя возможно обратное направление причинно-следственной связи от ПА к экстраверсионным состояниям, причинно-следственная связь от экстраверсии к ПА подтверждается исследованиями, которые выявили усиление положительного или отрицательного аффекта после экспериментального манипулирования состоянием экстраверсии или невротизма (например, путем инструктажа участников вести себя экстравертно или интровертно в групповых взаимодействиях) (Fleeson et al., 1999). и др., 2002, Макнил и Флисон, 2006, Макнил и др., 2010, Зеленский и др., 2013). Как следствие этих предполагаемых причинно-следственных связей, модель динамического опосредования предсказывает, что взаимосвязь между экстраверсией признака и PA будет опосредована агрегированными состояниями экстраверсии и агрегированными состояниями положительного аффекта. Действительно, Уилт и др. модель полной медиации нашла поддержку в серии исследований, проведенных как в естественных, так и в экспериментальных условиях. Результаты подтвердили роль личностных состояний как механизма, лежащего в основе отношений между чертами характера и аффектом, по крайней мере, для экстраверсии и ПА.
В настоящем исследовании мы не оценивали характеристику PA, поэтому не смогли протестировать конечное звено в модели, но мы смогли проверить кросс-культурную обобщаемость остальных звеньев. В соответствии с моделью динамического посредничества мы проверили следующие гипотезы:
Гипотеза 3
Во всех культурах экстраверсия состояний совпадает с состояниями PA внутри индивидов.
Гипотеза 4
Во всех культурах экстраверсия признаков предсказывает агрегированное состояние PA с течением времени, и эта взаимосвязь полностью определяется агрегированной экстраверсией состояний.
Наконец, Уилт и др. (2012) сосредоточились на экстраверсии и ПА в своем тестировании модели динамической медиации, но отметили, что модель также может быть применена к альтернативным чертам характера и состояниям аффекта. Например, в дополнение к хорошо установленным взаимосвязям между экстраверсией и ПА, а также между эмоциональной стабильностью и негативным аффектом (НА), было показано, что другие аспекты "Большой пятерки" - в частности, приятность и добросовестность — коррелируют с глобальными показателями субъективного благополучия (Денев и Купер, 1998, Маккрей и Коста, 1991). Маккрей и Коста предположили, что приятность и добросовестность могут оказывать существенное влияние на субъективное благополучие из-за обстоятельств повседневной жизни, которые приятные и добросовестные люди создают для себя, таких как более позитивный межличностный опыт и опыт, связанный с достижениями. Взаимосвязь между открытостью опыту и субъективным благополучием менее последовательна (DeNeve & Cooper, 1998), но вполне возможно, что использование более креативного или интеллектуально стимулирующего поведения (т.е. состояний открытости опыту) также может способствовать повышению уровня жизни в повседневной жизни. Таким образом, модель динамической медиации может быть применима к дополнительным чертам характера и аффектам. Поскольку мы оценивали все черты и состояния личности из "Большой пятерки", а также PA и NA, у нас была возможность распространить тесты модели динамической медиации на дополнительные взаимосвязи между чертами и состояниями, если это будет оправдано результатами.
Культурологи подчеркивают глубокую взаимосвязь культуры вплетена в личность (Гейне, 2001; Маркус и Китаяма, 1998). Наиболее актуальным для настоящего исследования является прогноз культурной психологии о том, что поведение и аффект в незападных культурах будут в меньшей степени определяться чертами характера (Маркус и Китаяма, 1998; Триандис, 1995). Одна из теоретических точек зрения связывает снижение “изменчивости” поведения и аффекта с культурным измерением индивидуализма–коллективизма и связанными с этим различиями в независимых и взаимозависимых самоинтерпретациях (Markus & Kitayama, 1991). В индивидуалистических культурах личность рассматривается как независимая, уникальная и относительно стабильная, что приводит к усилению мотивов или тенденций к проявлению своих внутренних качеств или черт характера в поведении. Напротив, считается, что люди в коллективистских культурах рассматривают себя как относительно взаимозависимых, социально укоренившихся и податливых (Heine et al., 2001), что приводит к поведению, которое в большей степени определяется ожиданиями и требованиями социальных ролей и отношений (Kanagawa et al., 2001; Suh, 2002).. С этой точки зрения, мы могли бы ожидать, что черты характера будут более сильными предикторами соответствующих состояний личности в индивидуалистических культурах, чем в коллективистских.
Два дополнительных культурных аспекта, диалектизм и герметичность, также потенциально важны. Диалектизм был определен как система мышления, уходящая корнями в восточные философские традиции и связанная с большим принятием противоречий, ожиданиями когнитивных и поведенческих изменений и холистическим (в отличие от аналитического) мышлением (Пэн и Нисбетт, 1999, Спенсер-Роджерс и др., 2010). Ожидается, что из-за своего большего диалектизма представители восточноазиатских культур будут проявлять меньшую изменчивость или последовательность в своих представлениях о себе, поведении и влиянии на различные роли и ситуации (Черч и др., 2008, Черч и др., 2012, Инглиш и Чен, 2007, Инглиш и Чен, 2011, Оиши и др., 2004, Suh, 2002). Наконец, Гельфанд, Нишии и Рейвер (2006) определили культурную герметичность (в отличие от раскованности) как “силу социальных норм и степень санкционирования в обществе” (стр. 1226). Можно ожидать, что большее влияние ситуационных ограничений в жестких культурах по сравнению со свободными культурами приведет к более слабому прогнозированию повседневного поведения и влиянию черт характера (Gelfand et al., 2011).
Лишь несколько кросс-культурных исследований связали эти черты с повседневным поведением, и результаты были неоднозначными. В ходе выборочного исследования опыта Черч, Катигбак и др. (2008) не обнаружили стабильно более сильных взаимосвязей между чертами характера и поведением в Соединенных Штатах, где культура индивидуалистическая, чем на Филиппинах, где культура коллективистская. Чинг и др. (2013) обнаружили, что корреляции, связывающие черты "Большой пятерки" с ассоциированными состояниями личности, в среднем были такими же высокими в трех азиатских выборках (Китай, Малайзия и Япония), как и в американских и мексиканских выборках. Незлек, Шютц, Шредер-Абе и Смит (2011) в ходе 14-дневного выборочного исследования выявили культурные различия между американцами и немцами в том, как черты "Большой пятерки" связаны с качеством и количеством социальных взаимодействий. Авторы объясняют некоторые различия большей формальностью и структурированностью немецкого общества, что напоминает концепцию культурной герметичности.
Несколько кросс-культурных исследований подтвердили западные данные о том, что экстраверсия и невротизм являются хорошими предикторами позитивного и негативного аффекта соответственно (например, Аллик и Реало, 1997; Родригес и Черч, 2003), хотя в коллективистских культурах эти взаимосвязи могут быть слабее, чем в индивидуалистических (Лукас, Динер, Гроб, Су и Шао, 2000). Однако эти выводы были основаны на разовых глобальных оценках, а не на методах выборки из опыта. В нескольких кросс-культурных исследованиях, в которых изучался повседневный аффект в выборочных исследованиях опыта, основное внимание уделялось взаимосвязи между позитивным и негативным аффектом (например, Перунович и др., 2007, Сколлон и др., 2005), индивидуальной изменчивости аффекта (Черч и др., 2013, Оиши и др., 2004), или культурные различия в уровнях благосостояния (Oishi, 2002), а не предсказание ежедневного влияния личностных черт или состояний. Однако потенциально важными являются исследования, в которых сообщалось о культурных различиях во влиянии повседневных событий на благополучие или аффект (например, Незлек и др., 2011, Оиши и др., 2007). Поскольку повседневные события, по-видимому, вызывают личностные состояния, эти результаты позволяют предположить, что культуры могут отличаться по характеру и силе взаимосвязей между личностными состояниями и аффектами. Таким образом, несмотря на то, что существующие межкультурные данные ограничены и противоречивы, мы использовали теорию культурной психологии, чтобы сформулировать следующую гипотезу:
Гипотеза 5
Черты характера будут предсказывать соответствующие состояния личности и в меньшей степени влиять на коллективистскую (по сравнению с индивидуалистической), диалектическую (по сравнению с недиалектической) и жесткую (по сравнению со свободной) культуры.
Опираясь на предыдущие исследования (Черч и др., 2012, Диас-Лавинг и Драгунс, 1999, Гельфанд и др., 2011, Хофстеде, 2001), мы отобрали пять культур (США, Венесуэла, Филиппины, Китай и Япония), которые, как ожидалось, различались по культурным аспектам индивидуализма– коллективизм, диалектизм и сплоченность. Хофстеде составил рейтинг из 53 стран и регионов по уровню индивидуализма на основе межнационального исследования ценностей. США заняли 1-е место, Япония - 22-е, Филиппины - 31-е и Венесуэла - 50-е. Китай не был включен, но Тайвань (43-е место) и Сингапур (40-е) были отнесены к коллективистским странам. Диалектизм был связан с азиатскими странами, особенно с такими восточноазиатскими, как Китай и Япония (Пэн и Нисбетт, 1999; Спенсер-Роджерс и др., 2004). Наконец, в исследовании, проведенном Гельфандом и соавторами (2011) в 33 странах, Китай и Япония характеризовались высокой степенью напряженности, а США и особенно Венесуэла - относительной свободой (Филиппины не были включены в исследование). Черч, Альварес и др. выяснилось, что китайцы и японцы в среднем отличаются большей культурной замкнутостью, чем филиппинцы и американцы, которые, в свою очередь, в среднем отличаются большей культурной замкнутостью, чем венесуэльцы. Было бы трудно, если не невозможно, провести различие между различными сочетаниями этих культурных аспектов в небольшом наборе культур. Однако мы надеялись использовать показатели культурных измерений, чтобы подтвердить нашу классификацию культур и определить, какие из них – индивидуализм, коллективизм, диалектизм или замкнутость - лучше всего объясняют любые культурные различия в способности черт "Большой пятерки" предсказывать состояния личности и влиять на нее.
Участники, представляющие каждую культуру, сначала оценили свои черты в целом и выполнили измерения индивидуализма, коллективизма, диалектизма и замкнутости. Затем участники оценивали свои личностные качества, а также свои PA и NA трижды в день в течение 20 дней. Общие черты характера и личностные состояния оценивались с использованием Большой пятерки измерений, что позволило более просто оценить степень совпадения между чертами характера и личностными состояниями (Fleeson and Wilt, 2010, Fleeson et al., 2002). Основываясь на теории признаков, мы ожидали, что модели распределения плотности и динамического опосредования будут хорошо обобщаться в разных культурах, как указано в гипотезах 1-4. В то же время, если точки зрения культурной психологии верны, мы также должны обнаружить некоторые культурные различия в силе взаимосвязи между чертами характера и состоянием, как указано в гипотезе 5.
Фрагменты разделов
Соединенные Штаты
Выборка из США включала 56 студентов колледжа (23 мужчины, 33 женщины) Университета штата Вашингтон, которые за 20 дней заполнили в общей сложности 3374 формы ежедневных отчетов. Средний возраст составил 20,32 года (SD = 3,24). Этническое происхождение, о котором они сообщили сами, было следующим: белые/европеоиды (n = 46), представители разных рас (n = 4), латиноамериканцы (n = 3) и афроамериканцы (n = 3).
Венесуэла
В венесуэльскую выборку вошли 56 студентов (21 мужчина и 35 женщин) Католического университета Тахиры, которые заполнили в общей сложности 3332 ежедневных формы отчетов. Средний возраст составил
Проявление черт характера в состояниях личности
В гипотезе 1 мы предположили, что во всех культурах черты "Большой пятерки" будут в некоторой степени предсказывать соответствующие состояния личности в повседневной жизни. Чтобы проверить эту гипотезу, мы повторили корреляционный анализ, проведенный Флисоном и Галлахером (2009), в других культурах. Теоретики, изучающие черты характера, обычно предполагают, что черты характера будут обладать ограниченной способностью предсказывать отдельные формы поведения или состояния личности из-за значительной изменчивости внутрииндивидуального поведения в повседневной жизни (Fleeson, 2001).
Обсуждение
Мы рассмотрели фундаментальный вопрос психологии личности — как черты характера проявляются в повседневном поведении и влияют на людей. Мы сделали это, применив подход плотного распределения (Fleeson, 2001), который концептуализирует черты в терминах распределения состояний личности. Кроме того, мы протестировали аспекты модели динамического опосредования (Wilt et al., 2012), которая предсказывает, что взаимосвязь между чертами характера и аффектными состояниями опосредуется соответствующими состояниями личности. Наконец, мы протестировали
Вывод
В соответствии с теорией черт и подходом к плотному распределению, "Большая пятерка" черт предсказывала повседневную индивидуальность и влияла на состояния в самых разных культурах. Воспринимаемая автономия в повседневных ситуациях не уменьшала силу взаимосвязи между чертами характера и состоянием, но люди во всех культурах проявляли положительные полюса черт "Большой пятерки", особенно экстраверсию, в большей степени в ситуациях, в которых они воспринимали большую автономию. В соответствии с моделью динамического посредничества (Уилт и соавт